Предисловие Олега Соколова к книге А.П.Токмакова «1813 год. Весенняя кампания»
В сознании массового читателя после Отечественной войны 1812 года почти что ничего не было. Любители же истории прекрасно знают, что после разгрома Наполеона в России начался так называемый Заграничный поход русской армии, закончившийся окончательным поражением французского войска и освобождением Германии, непонятно, правда, зачем нужным России.
Однако и любители истории, а подчас и профессионалы чаще всего не слишком ясно представляют ту военно-политическую и стратегическую ситуацию, которая сложилась зимой 1812-1813 гг.
Работа Андрея Токмакова «1813 год. Весенняя кампания» помогает заполнить этот пробел. Она повествует как раз о том интересном с точки зрения военной и политической времени, когда после кампании 1812 года русская армия на плечах разбитого неприятеля вступила в Польшу и Германию. Читая бесстрастные документальные строки этой интересной книги, становится в очередной раз ясно, что войну 1812 года и поход 1813-1814 гг. можно разорвать только очень искусственно. Зачем это делается официозными историками вполне понятно – одно дело отражение агрессии «армии двунадесяти языцев», а с другой поход, политические цели которой если разобраться, не слишком очевидны, война которую, кстати, совершенно не одобрял Кутузов.
Однако так называемый Заграничный поход, собственно говоря, и представлял собой цель всех военно-политических действий Александра I, который упорно всеми способами шёл к конфронтации с Наполеоном, организовав войну 1805 года, а затем войну 1806-1807 годов.
Конечно, было бы наивно представлять Наполеона жертвой, на которую напал русский царь. Агрессия французского императора против Испании, его решение о переходе через Неман в июне 1812 года не оставляют сомнений в том, что это был амбициозный политик, который не останавливался перед военными способами разрешения конфликтов. Однако выставлять Александра I, как невинную овечку ещё более наивно. Уже в 1810-1811 гг. он готовил войну, и вовсе не оборонительную, а наступательную, целью, которой был поход на Париж. И если в конечном итоге именно Наполеон перешёл границу первым, то только потому, что почти что в последний момент царь отказался от наступательной кампании, и решил вести борьбу, первой фазой которой должна была стать оборонительная война.
Как ясно следует из книги, когда на рубеже 1812-1813 г. русские войска подошли к границе империи, никакого вопроса о том, продолжать войну или нет, перед царём не вставало. Русские войска тотчас вступили на территорию Герцогства Варшавского, в Пруссию, а затем и в Саксонию… Началась новый тяжёлый поход. Токмаков даёт подробные сведения о состоянии той и другой армии после кампании 1812 года. Конечно, части Великой Армии, вступившие на территорию Российской империи, были полностью разгромлены. Однако автор показывает, что у Наполеона были ещё значительные резервы, и исход борьбы далеко не был предрешён. Именно поэтому Кутузов предостерегал царя от похода за границу и как отмечает автор говорил: «вернемся из-за Эльбы с рылом в крови».
Интересно, что предсказание великого полководца было близко к реализации. Как видно из книги на полях Лютцена и Бауцена Наполеон доказал, что союзные монархи рано хоронили льва.
Хотя автор неоднократно указывает, что по боевой подготовке части новой Великой Армии были далеки даже от французских войск образца 1812 года, но он равным образом останавливается на огромных трудностях, с которым пришлось столкнуться русскому командованию по мобилизации новых сил для борьбы. Словом, ничего ещё не было решено. Так, автор отмечает, что в конце апреля 1813 года, когда с прибытием Наполеона на театр боевых действий, фактически началась настоящая кампания, соотношение сил было далеко не в пользу союзников.
Историк пишет: «Всего союзная армия насчитывала 54 000 русских войск с 440 орудиями и 38 000 пруссаков с 216 орудиями, – 92 000 человек и 656 орудий. Таким образом, император Наполеон, вступивший в Саксонию, имевший под своим непосредственным началом до 140 000 человек (армию Майнца), а с учетом войск вице-короля Италии (армии Эльбы), около – 200 000, значительно превосходил войска союзников в общей численности и в пехоте». Правда он добавляет, что Наполеон «существенно уступал… в численности артиллерии, а в кавалерии союзники имели подавляющее превосходство».
Кроме численного превосходства, которое Великая Армия имела в весенней кампании 1813 года, её моральный дух был необычайно высоким. Сражение под Лютценом заставило молодых солдат Франции поверить в свои силы, а старых воинов укрепило в их отваге.
Не удивительно, что автор, занимающийся военно-исторической реконструкцией полка французской морской артиллерии, особо отмечает роль храбрых моряков-солдат. Эти части впервые покрыли себя славой в битве под Лютценом. Автор пишет: «Особенно отличился 1-й полк морской артиллерии, на который пришелся удар Бранденбургских кирасир… Мармон в своих мемуарах писал: ”Никогда еще под пушечным огнем противника так не проявлялись лучшие качества солдата, и я не видел большей твердости”».
То же самое Токмаков пишет и о сражении при Бауцене: «Шедшие во главе 20-й и 21-й пехотных дивизий полки морской артиллерии, которые были одеты в синие двубортные шинели, союзники принимали за императорскую Старую гвардию… Позднее, подводя итоги сражения, император Наполеон в письме морскому министру специально отметил мужество и решительность четырех полков морской артиллерии, 37-го полка легкой пехоты и всего VI армейского корпуса».
Тем не менее, Наполеон после двух выигранных сражений неожиданно соглашается на перемирие, которое и было заключено в местечке Плейсвиц 4 июня 1813 года.
Автор объясняет это решение французского императора недостатками недоукомплектованных, недоученных, наскоро собранных французских войск: «Его армия, составленная в основном из конскриптов, могла побеждать, но в силу физических причин не могла в течении длительного времени переносить тяготы и лишения воинской службы. Молодые люди, составлявшие большую часть ударной силы армии — пехоту, не могли выдерживать продолжительных трудов и лишений. Кроме боевых потерь, понесенных в крупных боях и мелких стычках — около 55 000 убитых, раненных и пленных, были громадные санитарные потери — в госпиталях находилось около 90 000 больных и истощенных солдат, не выдержавших тягот форсированных переходов без еды и ночлега».
Особо тяжело обстояло дело с кавалерией. Как отмечает Токмаков, дивизионный генерал Арриги докладывал маршалу Бертье: « Я должен признаться, что, несмотря на высокий моральный дух наших кавалеристов, нужно время, чтобы они получили нужное обучение…. Кавалерия в таком виде, в каком мы ее имеем сегодня, всегда будет нуждаться в поддержке пехоты».
Тем не менее, как бы сложно не приходилось французам, положение союзников было ещё хуже – они не могли в короткие сроки восполнить потери, коалиция была на грани развала. Автор совершенно справедливо отмечает: «К счастью союзников, императору Наполеону не было известно о том, в каком состоянии находятся дела и войска коалиции».
Он пишет далее: «Участники похода — офицеры русской армии вспоминали, что войска терпели недостаток буквально во всем — в продовольствии, обмундировании боеприпасах. На всей занятой союзным войсками территории — между Вислой и Одером не было ни магазинов, ни складов. Обозы не были организованы. Боевые действия велись на территории, которая и до 1812 года не отличалось зажиточностью – в Силезии и в Польше, а после прохождения в 1812 году туда и обратно огромных воинских масс, она превратилась в некоторое подобие пустыни.
Большая часть русских пехотных полков состояла из одного слабого батальона, в некоторых полках насчитывалось 150-200 человек. Наличие ополчения не могло возместить недостающих солдат в полках, как пехотных, так и в кавалерийских. В редких полках русской кавалерии наличествовало по четыре эскадрона. Артиллерия, которой в ходе весенней кампании, приходилось компенсировать недостаток численности пехоты и кавалерии, была расстроена и нуждалась в пополнении зарядов. Между тем парки были разбросаны так, что артиллерийские начальники подчас не знали, где они находятся».
Недостаток информации, и нежелание быть выставленным в случае отказа от перемирия как единственным виновником войны заставило французского императора пойти на заключение соглашения с союзниками о временном прекращении боевых действий. В течение лета 1813 года союзники получат большие подкрепления, но самое главное, что Александру удастся убедить австрийского императора перейти в лагерь коалиции, что будет такой тяжёлой гирей на весах фортуны, что перевесить её у Наполеона не будет возможностей.
Хотя автор, отмечает, что «перемирие было нужно обеим сторонам», но приведённый им анализ ситуации, показывает, что, несмотря на все трудности кампании для Великой Армии абсолютной военной необходимости в подписании Плейсвицкого перемирия у Наполеона не было. «Подводя итоги весенней кампании 1813 года, – пишет Токмаков, — можно прийти к выводу, что по «очкам» она была проиграна союзниками – цели, поставленные в начале кампании они не достигли, война вместо того, чтобы двигаться на запад, двигалась на восток, французы вновь имели боеспособную армию, воодушевленную двумя победами в крупных сражениях, Австрия размышляла к кому примкнуть, всеобщее восстание в Германии разгораться не собиралось».
Плейсвицкое перемирие в этой ситуации стало роковой ошибкой Наполеона, которое в конечном итоге привело его империю к гибели.
Надеюсь, что беспристрастная история событий начала кампании 1813 года, написанная Токмаковым, будет с интересом воспринята как специалистами, так и любителями военной истории.
Соколов О.В.
К. и. н., доцент исторического факультета СПбГУ,
Президент Общероссийского военно-исторического общественного движения